Прекрасный повод для медийного скандала и бурления страстей в театральном сообществе преподнёс Липецку столичный режиссёр Вадим Мирошниченко. Его пьеса собственного сочинения «Потерянный муж», поставленная им же на сцене академического театра драмы имени Льва Толстого, вызвала настолько противоречивые реакции, что не порассуждать на эту тему просто невозможно.

Опыты с приглашением сторонних режиссёров наша труппа ставила совсем недавно. Достаточно вспомнить странное послевкусие от Искандэра Сакаева и его «Лекаря поневоле». На сей раз оснований доверять постановщику было побольше, всё-таки у Вадима Мирошниченко давние связи с липецкой сценой. Напомним: ещё в эпоху Владимира Пахомова москвич сделал у нас несколько удачных премьер. Однако всё это были вещи признанных авторов. Теперь же Мирошниченко отважился ставить собственный текст. Решение смелое, если не сказать самонадеянное.

С одной стороны, подобная драматургия – нечто новое для областного театра. В пьесе «Потерянный муж» психоделии и сюрреализма ничуть не меньше, чем в иных живописных произведениях Дали или книгах Кастанеды. Только преломляются они через тему семейных отношений, а не через образы из мира снов и иллюзий. С другой стороны, многие обращали внимание на то, что текст «хромает», ему не хватает чёткого стержня и доходчивой, но мощной идеи. Так или иначе, оценивать зрителю. К нему-то мы и решили обратиться сразу после премьерного показа… И устроить «дуэль»: зритель – Вадим Мирошниченко

Ольга Ковалёва обескуражена:

– Возможно, этот спектакль злободневен, но всё увиденное мною слишком далеко от реальности. Если жизнь такая, то… на такое в театре не стоит смотреть. Комедия? Но мне почему-то совсем не смешно. Буквально в паре моментов. А в остальном – печально. «Лекарь поневоле» вызвал схожие ощущения. У меня не возникло никакого чувства сопричастности. Это не настоящая семья, в России такого произойти не могло. На сцене люди противоестественные, с ненормальными наклонностями и чертами характера, образы грубые.

Вадим Мирошниченко:

– Это сознательный ход. Я хотел подчеркнуть, что действие происходит вне времени. Ничего не изменится, если местом действия станет, предположим, Испания, а не Россия. Мы создаём определённую модель, тип отношений, возможный в любой стране. Так не бывает, но это правда.

Ольга Исаева не представляет, чтобы «Потерянный муж» существовал в реальности:

– Игра актёров мне понравилась, а вот драматургический материал – не очень. Я сама семейный человек, у меня есть ребёнок, но чтобы подобное могло произойти в семье, живущей по соседству, и уж тем более в моей, я представить не могу. Абсолютный сюрреализм. Но, с другой стороны, театр есть театр, здесь всё в некотором смысле утрированно. Смысл тут есть, несомненно. И для меня центральная мысль – великая, всепоглощающая ценность материального.

Вадим Мирошниченко:

– Спектакль ориентирован на современного человека, на то, чтобы человек приходил и смотрел, покупал билеты – самый обычный, не обязательно завзятый поклонник театрального искусства. Тут нет никаких интеллектуальных штудий, «Потерянный муж» – пьеса не для высоколобых критиков, не для фестивалей. Подчёркиваю: эта постановка создавалась специально, чтобы её показывать.

Татьяна Телегина защищает противоположный пол:

– Мне кажется, что в истории есть доля правды, но ровно наполовину она абсолютно вымышлена. Местами слишком гипертрофировано. Тем не менее пьеса заставляет задуматься о семейных ценностях, посмотреть на совершенно обыденные ситуации нашей жизни под иным углом. Более всего я сопереживала мужу – герою Сергея Бельского, который страдает под гнётом жены и тёщи. Я всегда сочувствую мужчинам, которых притесняют в семье.

Вадим Мирошниченко:

– Драматургический текст представляет собой повод для спектакля. Было бы больше времени, мы, возможно, существенно дополнили бы пьесу, обогатили её современными реалиями и даже местным юмором. В любом случае, как автор, буквально, «в лоб» я посыл спектакля формулировать отказываюсь, предоставляя каждому самостоятельно сделать выводы. Если я продекларирую, разжую всё, то театральным искусством происходящее уже назвать будет нельзя.

Галине Кисаковой спектакль понравился:

– Пьеса хорошо показывает черты характера многих женщин, в том числе и присущие им мужские свойства. Спектакль вовремя вышел, я считаю. Как раз к 8 Марта – неплохой подарок женщинам. Спектакли по своему внутреннему содержанию должны быть разными. В нашем театре достаточно классики и современной драматургии. «Потерянный муж» – лёгкая постановка, как раз для праздника.

Вадим Мирошниченко:

– Что касается артистов, занятых в постановке, то я уверен: стоит им раз восемь-десять сыграть свои роли и всё нормализуется, утрясётся, начнёт работать именно тот рисунок, который я задумывал. Само собой, подавлять и «причёсывать» актёров я не имею права, каждый вкладывает в действо частицу себя. Как происходит формирование способа сценического взаимодействия? Кто угодно может принести идею, движение, настроение – в артистической среде это называется «накид». Так вот, «накидав» множество вариантов, мы оставляем наиболее приемлемое, отвечающее поставленным задачам. Причём решения принимаются коллективно. Если их вздумает навязывать режиссёр, то получится плоский спектакль. Говорю об этом с уверенностью, поскольку сам неоднократно наступал на эти грабли, будучи сверх меры уверен в себе.

Преподаватель Людмила Протопопова пришла на спектакль вместе с дочерью-студенткой Еленой:

– Давно нам не приходилось видеть таких живых пьес. Весело, активно. Спектакль рассчитан на молодое поколение. В зале было много студентов, все улыбались, никто не ушёл. Проблемы рассматриваются в тексте вечные – семейные. А эффект некоей безотносительности служил как раз подспорьем. Думаем, что так было задумано режиссёром, чтобы подчеркнуть: семейные проблемы – на все времена.

Вадим Мирошниченко:

– Публика должна работать головой и принимать участие в спектакле. Мы подбрасываем в зал микроребусы, которые театралам предлагается разгадать: почему один герой говорит что-либо, и как бы было, сделай он эдак, а не так. Закладывать порции в открытый рот зрителя – слишком просто. Мы делаем ставку на интеллектуальное и эмоциональное сопереживание. Главная компонента театра – зритель, и делается всё во имя зрителя, а не во имя искусства.