Болгарский драматург Христо Бойчев очень любит Липецк – здесь у него много друзей и уже две постановки в академическом театре драмы имени Льва Толстого. В прошлый четверг Христо буквально на один день приезжал в наш город на премьеру спектакля «Оркестр «Титаник». О театре, философии и геополитике знаменитый театральный деятель пооткровенничал с корреспондентом «Итогов недели».

Бойчев хоть и прилетел к нам из Болгарии, но можно сказать, что из Парижа: последние три месяца драматург провёл в столице Франции по приглашению мэра. Там он посмотрел в театрах сразу несколько постановок по собственным пьесам – за его материал с радостью берутся режиссёры по всему миру. Например, совсем недавно премьера «Оркестра «Титаник» состоялась в Страсбурге.

– В Париже смотрел «Тартюфа», – делится наш гость. – Мне почему-то сразу вспомнился спектакль по этому произведению Мольера воронежской труппы, который мне довелось посмотреть на фестивале в Липецке в 2013 году: актёр, исполнявший главную роль, создал потрясающий образ. А вот во Франции меня постигло разочарование – театр словно работал специально для туристов, будто бы подстраиваясь под небогатое воображение американцев. А уйти, к сожалению, не получилось: не было антракта.

– Неужели европейский театр настолько отличается от русского?!

– Всё зависит от конкретной страны. Французская сцена не так далеко от России, к тому же русский театр зарождался именно под влиянием последних парижских веяний. Близок вам также и практически любой славянский театр. Польша, Болгария, Сербия, там главное – поэзия, метафора. А вот, например, англо-саксонский театр совершенно другой: он непоэтичен.

– Любопытно, как выглядят классики нашей драматургии в европейском прочтении? Становятся ли европейцами Чехов, Достоевский и Островский либо же западным актёрам приходится перевоплощаться в русских?

– Порой действительно очень напоминает Россию. Вероятно, это изначально заложено у того же Чехова. А иногда – особенно в кино – решительно никакой связи. Скорее, результат зависит от воли режиссёра.

– Возьмём вашу знаменитую вещь «Полковник-Птица», с которой липецкий академический театр собрал уже, кажется, все возможные призы. Пьесу ставят по всему миру – случалось ли вам оказываться свидетелем того, что режиссёр совсем «не попадал»?

– Бывало, что я абсолютно не узнавал своих персонажей. И с «Полковником» такое происходило. Чаще всего «удивляет» Германия. То есть будто бы ни постановщик, ни артисты не уловили идею или просто слишком много импровизируют. Откровенно говоря, спектакль Сергея Бобровского пока ещё никому не удалось превзойти, липецкая версия лично мне нравится больше всех остальных.

– Лестно слышать такое. Если с «Полковником-Птицей» всё более или менее понятно, то пьесу «Оркестр «Титаник» нам только предстоит «распробовать». Как складывается сценическая судьба этой вещи?

– Успешно! «Оркестр» много и охотно ставят по всему миру. Говорят, что американцы включили пьесу в программу университетского факультативного курса по изучению пост-абсурдистской волны европейской драматургии. Вообще, это несколько удивительно для меня, ведь я задумывал своих героев как совершенно реальных людей. Мой текст имеет лишь некоторые элементы абсурда – например, когда в конце повествования все исчезают. Также мы вправе говорить об абсурдности самого земного бытия. Жизнь действительно абсурдна, ведь никто не может трактовать наверняка те или иные вещи в мире и почему Господь устроил их именно таким образом.

– В обеих пьесах у вас есть образ некоего ящика, который падает буквально с неба, из ниоткуда, совершенно меняя ход событий. Возможно, это и есть символ непредсказуемости Божественного Провидения?

– Изящная трактовка! Надо признать, что я об этом и не думал, когда писал текст, а сейчас понимаю: именно так и есть. Для меня ящик – не более чем техническое решение. Я вижу сцену, когда пишу. Поэтому сразу представляю, как тот или иной «трюк» будет выглядеть из зрительного зала.

– Обсуждая «Полковника» и «Оркестр» с режиссёром Сергеем Бобровским, мы пришли к выводу, что герои пьес очень схожи, не находите?

– Поначалу я не видел никакой связи, но впоследствии стал приходить к пониманию: персонажи очевидно имеют много общего. Об этом мне в какой-то момент принялись толковать все вокруг. Но, как говорят, человек всю свою жизнь пишет одну-единственную пьесу, поэтому некоторые сходства и неожиданные совпадения неизбежны. А, по большому счёту, схожую линию развития событий можно обнаружить ещё в Библии. Да и сюжетных схем в литературе всего тридцать шесть – к такому выводу пришёл один французский исследователь. Изобретёшь тридцать седьмой – совершишь открытие. Со времён Древней Греции ничего не изменилось. А после Чехова с Достоевским никто не написал о жизни ничего удачнее, поэтому-то упомянутые авторы и актуальны до сих пор. Антона Павловича считаю родоначальником абсурда в современном театре. Фёдор Михайлович – отец критического реализма, прямой предтеча Станиславского. А вот Шекспир – обычный сказочник. Люди любят сказки, поэтому крупнейшего драматурга английского Возрождения ставят на сцене до сих пор. Уильям брал сюжеты многовековой давности и переносил их на современную почву. Единственное его по-настоящему философское произведение – «Гамлет». Хотя, конечно, Уильям Шекспир – с головой театральный человек.

– Если копнуть глубже, то базис всей философской мысли, которую человечество препарирует и развивает до сих пор, был заложен тысячелетия назад. Получается, ничего с тех пор особенно не изменилось?

– Да, людьми двигают одни и те же мотивы, одни и те же страсти. Бабушки в российской глубинке и в немецком предместье говорят об одном и том же, поверьте. Безразлично – русский, болгарин, американец. Человек – просто микроскопическая частица генетического фонда планеты. Один болгарский журналист сто лет назад съездил в путешествие по Америке и был поражён: американцы по сути – простые, в каком-то смысле примитивные люди, а заправляет их умами небольшая группа элиты. «Верхушка» целиком и полностью регламентирует и организовывает там жизнь народной массы. И эта система является прогрессивной.

– Значит, различаются не люди, а правящие слои? Так почему же сейчас мы наблюдаем такое чудовищное разобщение в мире? Неужели люди при таком высоком уровне развития средств коммуникации не могут договориться друг с другом?

– Корень зла – деньги. Капитал правит человеческой вселенной. Всего лишь бумага, условно соответствующая материальному вещественному эквиваленту. Когда деньги нереальные, политика тоже становится нереальной. Оттого весь абсурд, творящийся кругом. А религиозные конфессии, националистические лозунги – всего лишь легкоупотребимый опиум для народа, который облегчает процесс управления массами. Политику судьба обычного человека неинтересна. Глобализационные процессы с их якобы филантропическим обоснованием – лишь инструмент ловкой манипуляции во имя расширения рынков сбыта. Что касается обострившихся отношений между Европейским Союзом и Россией… В частности, между Болгарией и Россией. Разобщения, на самом деле, никакого нет и быть не может. Несомненно, и там, и там найдутся индивидуумы, относящиеся с неприятием, ненавидящие другую державу. Но идиоты были и будут всегда. Абсолютное большинство болгар прекрасно расположены к русским, которые приезжают как туристы, покупают дома, развивают нашу экономику. Я лично не знаю ни одного болгарина, который ненавидел бы русского. Болгарский и русский – самые близкие языки. Даже сербский имеет с русским меньшую степень родства. Сталкивание народов лбами по мотивам национальной или религиозной розни – технология не новая, и работает она на благо единиц, а страдают – миллионы. Экономика определяет всё. По моим наблюдениям, Россия сейчас экономически очень окрепла, и через пятьдесят–сто лет не будет никакой разницы между вашей державой и США. Историческая же миссия Болгарии – быть сателлитом. Такова участь всех балканских государств. Другой вопрос – быть сателлитом НАТО либо частью славянского мира? Будущее ответит на этот вопрос.

Роман Хомутский