На сцене академического театра драмы имени Льва Толстого липецкая публика увидела комедию Островского о нравах русского купечества «Свои люди — сочтемся», пьесу современного болгарского драматурга Недялко Йорданова «Королевская мышеловка» о мрачных событиях в замке Эльсинор принца датского Гамлета, в которые поневоле была втянута труппа бродячих актеров, а также сказку для детей еще одного болгарина — Панчо Панчева «Как жениться на принцессе» по мотивам творчества Андерсена. Художественный руководитель Орловского государственного театра драмы имени Ивана Тургенева Борис Голубицкий ответил на вопросы журналиста «Липецкой газеты».

— Борис Наумович, Липецк — особый город в вашей жизни. С каким чувством вы возвращаетесь на эту сцену?

— Говорят, нельзя возвращаться в места, где ты был счастлив, но я могу с этим поспорить. В Липецк я приехал работать в 1973 году молодым 29-летним режиссером. Великий Станиславский считал, что постановщик набирает форму и расцветает к 35 годам. Творческое десятилетие с 1973 по 1983 год, когда я окончательно сформировался как режиссер, пришлось на безвременье застоя и жуткую партийную цензуру. К счастью, официальная линия театра и я шли разными путями. Главный режиссер, как и положено по должности, ставил идеологически выверенные производственные драмы о сталеварах и «датские» спектакли о революции к партийным съездам. На мою же долю доставались такие «второстепенные» авторы, как Вампилов, Шукшин, Теннесси Уильямс… Я был свободен в самовыражении, мог говорить со зрителем почти о любых волнующих меня вещах. Такую свободу творчества ценили и актеры, и публика.

— Чем запомнилось вам это липецкое десятилетие?

— Мне думается, что в те годы были заложены важнейшие традиции, краеугольные камни в основание липецкого театра. Именно тогда зародились «Мелиховские весны», мы стали воспитывать аудиторию через детские спектакли, появилась малая сцена, возникло стремление к имени Льва Толстого. Кстати, худрук Владимир Пахомов поначалу был против появления на афише бородатого старца, ему была ближе советская партийно-комсомольская тематика, а мне, напротив, всегда импонировала личность и идеи Толстого. Вообще тогда, да и теперь, я вдохновлялся русской классикой, «Сон смешного человека» по Достоевскому заметили театралы далеко за пределами Липецка. Спектакль «Я работаю огнем» по поэзии Лорки, бунинский вечер — всё это было словно вчера… Жизнь кипела, театр бурлил, начались гастроли по крупнейшим городам страны, к нам приезжали работать именитые столичные режиссеры. Хотелось, чтобы и на новом этапе своего развития театр не пренебрегал своим прошлым, черпал силы в своей истории.

— Как возникла идея гастрольного обмена с Липецким академическим театром, что вы ждете от этого совместного проекта?

— Год назад, выступая на 90-летии академического театра имени Толстого, я предложил начать проект «Сердце России», объединяющий театры ЦФО. Мы могли бы обмениваться спектаклями, проводить фестивали, показывая зрителям все самое лучшее, накопленное нами. Польза от такого творческого союза несомненна. Зрители должны видеть настоящее театральное искусство, а не халтуру заезжих антреприз. Нынешний гастрольный обмен — своего рода пробный шар в этом направлении. Уверен, что проект будет иметь продолжение. Орловским зрителям интересно познакомиться с новым прочтением Сергеем Бобровским чеховской «Чайки», увидеть современную пьесу «Месье Амилькар» Ива Жамиака и «Дюймовочку» по сказке Андерсена. Мы же в свою очередь также привезли одни из самых лучших спектаклей в нашем репертуаре. В итоге выигрывают все. Прошлой осенью спектакль «Власть тьмы» по Толстому прекрасно приняла публика «Липецких театральных встреч», а теперь актеры вновь почувствовали мощную энергетику зала. Думаю, что такой же теплый прием испытала на себе липецкая труппа в Орле.

— Чем живет сегодня Орловский академический театр?

— Думаю, у наших театров сегодня общие пути развития. Не случайно один носит имя Толстого, другой Тургенева. О сложных и противоречивых отношениях двух классиков можно писать увлекательный роман. Формируя репертуар, я всегда опирался на классику. Не то чтобы я против творчества братьев Пресняковых и других современных драматургов. Нет, но пусть такой материал ставят те, кто больше в теме, мы можем привезти такие постановки и показать нашим зрителям в качестве эксперимента, а сами в свою очередь продемонстрировать возможности классического репертуара.

Где в наши дни молодой человек может услышать правильный русский язык — пожалуй, только в текстах Островского, Гоголя, Тургенева и других русских классиков. Я против того, чтобы, как это модно сейчас, обряжать классический текст в современные одежды. Вот поставил в такой манере Кирилл Серебрянников «Лес» Островского, и даже хорошие актеры не смогли спасти спектакль. Я вовсе не ретроград, не ханжа, в наших спектаклях встречаются моменты, которые можно назвать фривольными, но важно сохранить контекст эпохи драматурга. Имя Тургенева на афишах обязывает ко многому. Бывает, поставишь какую-то новую пьесу, идет она какое-то время, и чувствуешь, что не вписывается она в репертуар, снимаешь ее. Такой строгий подход оправдывает себя, сиюминутное, суетное исчезает. Когда, к примеру, в Болгарии на фестивале современной пьесы нашу «Королевскую мышеловку» о сложных взаимоотношениях артиста и власти назвали лучшей постановкой, понимаешь, что сделал все правильно.