«Чайка» — притча во языцех. Не пьеса — имя нарицательное, символ, знамя. Тут тебе и про искусство, и про любовь, и про смерть, и про призвание, и про деньги... Читать — не перечитать, расшифровывать — не перерасшифровать, выколупывать — не пере... Одним словом: «Мы попали в запендю». Театр в театре, литература в литературе, образ в образе. Для одного — луковица, для другого — матрешка, для третьего — космический корабль. Четвертый придумает что-то еще, а пятый переосмыслит труды третьего. Интерпретаций и вариаций считать — не пересчитать. Свою «Чайку» на сцене Рязанского театра драмы сделал гость из Липецка — режиссер Сергей Бобровский.

Пока служивый люд распределяет по сцене мебель, зритель может поразмыслить над картинкой. Неуютный простор, белые колонны, туманный пейзаж. Благодатная условность. Сразу и не решишь: развалины одной цивилизации или колыбель другой, «колдовское озеро» или затхлое болотце. Автор, в лучших чеховских традициях, кажется, ни на чем не настаивает. «Блестит горлышко разбитой бутылки...». Вот и готово место действия. Полутона, намеки, оттенки.

Призрачность и туманность эти, конечно, мнимые. Воображение зрителя может маневрировать, сколько его душе угодно, но все движения будут совершаться в пределах заданной режиссером системы координат. Если над вопросом «Талантлив ли Треплев (Никита Данилов)?» еще можно поразмышлять, то природа его чувств к Заречной (Марина Мясникова) более-менее ясна. Создатели потрудились на славу. И постановщик, и исполнитель, видимо, хорошо представляют, чем жил герой до событий пьесы, чем займется после и что с ним творится, когда внимание публики занято другими персонажами. А за ними стоит наблюдать. «Чайка» Бобровского — заповедная по нынешним временам птица. Последний холоп здесь «сделан» не хуже барина. У каждого «Подай-Принеси» есть история. Если понимать под режиссурой не выдумывание фишек-фокусов-фантазий на тему, а детального построения отношений, то перед нами — филигранная работа, тончайшая выделка, кружево и акварель. Ничего актеру не помогает. Ничего актеру не мешает. Проживай... Если ходишь колесом, то не для развлечения заскучавшей галерки, а потому что характер и обстоятельства. Ни больше, ни меньше.

К псевдореализму происходящее не имеет отношения. Сложнейший, полный поэзии, символов и культурных кодов текст в полной мере сохранил свою многозначительность. Будет и Мопассан, и Гертруда, и ритуальное лото, и маленькая записная книжка беллетриста на авансцене. Не книжка даже, а настоящая чеховская инсталляция — деликатно, ненавязчиво, интеллигентно, с очками на вершине и только для внимательной публики. Воистину, многослойность и амбиции Наполеона. К финалу не раз вспомнится и торт, и тиран. В силу человеческой слабости.

Зритель — ключевая проблема постановки. Три с половиной часа. С антрактом. Не громко, не спеша, не ярко (туалеты примы не в счет). Режиссер приложил титанические усилия (Чехов в «чужом» театре это архисложно) и проделал первоклассную работу. Артисты предстали во всей красе и составили крепкий ансамбль. Размышлениями на темы философия–психология-поэтика спектакля можно исписать тома. Наблюдать за происходящим действительно увлекательное занятие, но… чрезвычайно утомительное, к сожалению. Ни разу не шоу. Препарирование и медитация. Анатомический театр в поисках «мировой души». Торжествующая камерность. Настоящее пиршество для любителей первого ряда: каждого услышать, каждого рассмотреть, за всем уследить и насладиться. Помимо билета в партер тут нужны привычка, дисциплина и культурная база.

«Чайка» Бобровского — это чайная церемония, детали и смысл которой в процессе объяснять простодушному гостю никто не собирается. Если купился на слово «комедия», пеняй на себя. Сложно представить случайного зрителя где-то на окраине зала, который не потянется к смартфону на третьем часу невыплаканных слез, любовных томлений и бурных, со смаком истерик. Все они по отдельности и упоительны, и фееричны, но вместе и в заданном ритме — труд и бремя. Идти на спектакль (и это не шутка) в идеале нужно — сытым, выспавшимся и морально-культурно подготовленным. Не потому что «Чайка» дурно сделана, напротив. Именно высокий профессиональный уровень постановщика, позволяет ему громко заявить: «Проект некоммерческий. Коммерческий театр я презираю. Сколько придет зрителей — все мои». Зрителю ничто не мешает ответить взаимностью, но отважиться на «культпоход» стоит хотя бы из любопытства. Как справедливо заметил сам постановщик, «такого театра сейчас просто нет».