Сегодня, 27 марта, отмечается Международный день театра. Как провести грань между лицедейством на сцене и в жизни, откуда появляется вдохновение для создания новых образов — об этом и многом другом в интервью журналисту «Липецкой газеты»  накануне праздника рассказал главный режиссер Государственного академического театра драмы имени Льва Толстого Сергей Бобровский.

— Сергей Александрович, для вас эта дата что-то означает? Есть ощущение праздника?

— Если честно, пока не думал об этом. Главная забота сейчас — достойно подготовить  праздничное действо, которое состоится в нашем театре. На него приглашены коллеги из Липецкого драматического театра, елецкого «Бенефиса», государственного Театра кукол. Постараемся сделать все красиво, живо, весело, в духе актерских «капустников». Это же прекрасный повод встретиться, поговорить о нашей жизни. Меня не покидает странное чувство, что пока мы все еще разделены, разобщены, каждый вращается в своем мирке. Что нам делить? Мы все делаем одно важное дело. «Места хватит всем», как говорит в «Чайке» Тригорин. Очень хочется, чтобы люди забыли старые счеты, обиды, ощутили себя частью одного сообщества, общались, ходили друг к другу в гости, обменивались мнениями, планами. Мне очень не хватает такой творческой атмосферы, обмена энергетикой. Надеюсь,  постепенно что-то будет получаться.

— А как вы узнаете «своих», каковы критерии, по которым определяете преданность человека сцене?

— Отношение к профессии,  к театру проявляется во всем – и в работе над ролью, и в том, в каком состоянии ты приходишь на репетиции, можешь ли на сцене отрешиться от быта, домашних неурядиц, полностью отдавшись роли, и в волнениях или, напротив, в безразличии к общему делу. Спектакль ведь — искусство коллективное, успех зависит от каждого участника команды. Нужно стремиться к тому, чтобы все наши помыслы были направлены на служение высокому, иначе ничего не получится.

— Значит, фраза, приписываемая Щепкину: «Священнодействуй, или Убирайся вон», для вас по-прежнему не утратила своего смысла?

— Да, это удивительно простые, но глубокие слова. Или еще одна известная формула: «Люби искусство в себе, а не себя в искусстве». Это не так просто, как кажется. Нельзя, чтобы актерская игра превращалась в пошлое лицедейство. Если мы не развиваемся духовно, то вся наша деятельность не имеет смысла. Да, жизнь — игра. Где-то трагедия, где-то мелодрама, а где-то фарс. Важно, чтобы наши роли отца, мужа, сына, друга были подлинным существованием, а не корявой имитацией. Во всем должна быть любовь — к миру, жизни во всем ее многообразии, близким. Да, это непросто, не всем дано искренне любить, но когда понимаешь, что с твоей любовью мир приобретает что-то хорошее, то  и сам меняешься в лучшую сторону.

— Представляли ли вы когда-либо свою жизнь вне театра? Кем бы вы могли стать еще?

— Я почти каждый день ловлю себя на мысли, что мог бы заниматься чем-то еще. Это нормальное  внутреннее развитие каждого думающего, ищущего человека. Иногда ты кем-то отчетливо себя представляешь, размышляешь, как бы повел в этом качестве. Как-то, переживая личный и творческий кризис, я почти серьезно решил: все брошу, пойду в таксисты, буду гонять на машине, развозить людей, и ни о чем не думать. Не случилось. Близкие потом долго надо мною подтрунивали. При этом я ни разу не пожалел, что выбрал театр. Здесь  и трудно, и красиво, здесь и музыка, и психология, и  живое общение с людьми, и моделирование пространства. Ты — не Господь Бог, но можешь творить иную реальность.
Я долго проверял себя, запрещал касаться творчества, но художник во мне все-таки победил. В этом качестве я чувствую себя наиболее органично. Наверное, мог бы снимать кино, писать картины. Иногда я задумываюсь о духовном пути, внутри меня всегда  молитва, призывающая помочь миру и себе. Наверное, такое состояние чем-то близко монашеству, но я не готов к этому. Мое место здесь, в театре.

— Недавно академический театр представил публике вашу постановку «Чайки», довольно смелую по форме и трактовке образов чеховских героев. Что привлекло вас в этой классической пьесе, что хотели  с помощью нее донести до аудитории?

— На мой взгляд, очень важно сегодня найти своего Чехова, смахнуть хрестоматийную пыль с его образа. Чехов  по своему духу был экспериментатором, создателем новых форм. Впервые героем у него стала толпа, каждый человек в сценическом пространстве важен, второстепенных лиц нет. Кто мы и как мы проводим отпущенную нам жизнь — эти библейские вопросы зазвучали у него с новой силой. Как настоящий доктор и тонкий психолог, Чехов исследует поведение человека в предлагаемых обстоятельствах добрым и насмешливым взглядом.  Хотя не стоит воспринимать классика этаким  слащавым чахоточным интеллигентиком, как его часто изображали в последнее время. Чехов хорошо знал жизнь, видел смерть, кровь, принимал роды у коров, лечил умирающих. Отсюда его жажда исследователя проникнуть в глубь вещей.  Моя «Чайка» построена на метафорах. Многие зрители обращают внимание на внешнюю сторону – ах, живой карп на сцене. Попробуйте задуматься, понять. Бьющаяся в конвульсиях задыхающаяся рыба — это же образ нашего общества. Хотелось, чтобы публика вместе с нами искала ответы на непростые, вечные вопросы.  Я с большим уважением отношусь к памяти прежнего худрука Владимира Михайловича Пахомова. Ставя «Чайку», я ни в коем случае не хотел соревноваться с ним. Этим спектаклем мы бы хотели возобновить традицию участия нашего театра в чеховском фестивале «Мелиховская весна». Рад, что постановка прошла конкурсный отбор, впервые поеду в Мелихово, надеюсь почувствовать там  атмосферу, в которой творил Чехов, пообщаться с мастерами, в том числе и со своим учителем Леонидом Хейфецем, который привезет «Дядю Ваню». Традиции должны продолжаться.

— Что сейчас вы готовите к постановке?

— К Дню Победы выпускаем «Рядовых» Дудинцева. Тема войны очень важна для меня, хотелось бы проникнуть в психологию солдат Великой Отечественной. Для этого приходится вгрызаться в фактуру, погружаясь в военные реалии. Много смотрю старых фильмов — «Проверка на дорогах», «Двадцать дней без войны», «Обыкновенный фашизм», пытаюсь найти верную интонацию, психологические детали. Не хочется наскоро делать что-то  пафосное, героическое. Стремлюсь понять, как на войне людям удавалось сохранить человеческое лицо, не оскотиниться, пронести свой дух через нечеловеческие испытания. Вечная слава и огромная благодарность всем солдатам Победы за мир, за то, что мы живы.

Сергей Малюков