07.06.2021
Такого Чацкого вы ещё не видели — первое, что можно сказать о премьере в театре имени Толстого. «Горе от ума» (16+) станет подарком зрителям к 100-летию театра. Спектакль поражает, раздражает и затягивает. После него остаётся послевкусие: «почему они так сделали?» и потом: «а ведь интересно технически придумано».
Грибоедовское «Горе от ума» — действительно постановка к 100-летию: классика в соединении с современными театральными технологиями. Школьная программа в совершенно нешкольном прочтении. Главному режиссёру неважен спор между прогрессорами и консерваторами, революционерами и реакционерами. Ему интереснее проследить любовную линию этой почти двухсотлетней истории. Вопросы, которые возникли по ходу репетиции спектакля, «Первый номер» задал режиссёру-постановщику, заслуженному артисту России, лауреату Национальной театральной премии «Золотая маска» Александру Огарёву.
— Александр Анатольевич, Чацкий, так уже сложилось представление в школе, — это красивый импозантный мужчина. Актёр же Эмин Мамедов, который исполняет эту роль, зрителю привычен в комедийном амплуа, а не в амплуа героя-любовника.
— Театр выбирал постановку. И для меня с самого начала это оказалось проблемой. Не было ни Софьи — не было актрисы младше 30 лет. Не было Чацкого. Но если на роль Софьи я уговорил взять студентку, чтобы она соответствовала возрасту героини (Софью исполняет студентка ЛОКИ Анна Волгина. — Прим. ред.), то Чацкого так сразу не найдёшь. Три актёра претендовали на роль Чацкого. Но Роман Коновалов сорвал голос. И мы сделали ставку на Эмина Мамедова. Попытались использовать качества Эмина, его данные и приспособить роль под него. Пошли не от Чацкого к актёру, а от актёра — к Чацкому. Мне кажется, возникает интересный диалог с традицией. Часто же бывает: есть харизма, но нет внешности. И на каком-то этапе взаимоотношений между молодыми людьми именно харизма привлекает девушек. Потом девушка больше внимания обращает на внешность. Ищет спокойный вариант: не Одиссея-путешественника, а семьянина, человека, который будет рядом и будет заботиться о ней. Поэтому для меня сходится, что такой, как Эмин, мог сначала оглушить героиню миром идей, приключений и перенести её в духовную сферу, где она в него влюбилась.
-В 2015 году вы уже ставили «Горе от ума» в московской Школе драматического искусства. Там была яркая комедия. В Липецке вы осуществляете перенос? Или это будет другая постановка?
— Я тогда больше горел идеей, что фамусовский дом — уютный. Здесь он более отрывной. Мне хотелось уравновесить конфликт революционности Чацкого, человеческого стремления к переменам, к развитию — и уютной, спокойной консервативности. Попытался сделать, чтобы у обеих сторон были свои симпатичности и своя правда.
— У меня возникло такое ощущение, что здесь все — отрицательные герои.
— Да? Но они же пытаются жить. И не строят из себя хороших, людей, которые существуют для кого-то. Они живут для себя.
- И выглядят при этом глуповато.
— Зато они эмоциональны. Ум на сцене не люблю. Он мне кажется скучным. Даже в жизни человек, который представляется умным, кажется, как будто заявляет о своём превосходстве. Так же, как и человек, который представляется хорошим, для меня — странный. Это же мы должны определить, хороший или плохой он для нас. А когда человек носит маску хорошести на лице, она закрывает человека. Поэтому я и на сцене не люблю, когда актёры изображают хороших, умных или плохих. Живых — да.
— Удалось героям стать живыми?
— Мы идём к этому. Здесь сложность стиха Грибоедова. Он сам по себе искусственный. И делает человека, произносящего его, скованным. Легко читать стихи в маленьком пространстве. А когда большая сцена с не очень хорошей акустикой, когда требуется рассказать о действии, тогда стихи — испытание для актёра. И как это сделать живым? Всегда ищется компромисс.
— В постановке много технических моментов, использование проектора, трансляция видеоконтента…
— Всё, что касается быта этой пьесы, мне кажется, уже изучено. А что касается путешествия внутрь героев или в сторону идей… В этом можно весело разбираться. Когда история внутренняя — она фантастически интересная. Советская традиция постановки «Горя от ума» связана с психологическим театром, это когда 90% чувств мы прячем, а 10% остаётся на поверхности. Я же люблю рассматривать внутренний пейзаж героев. Как он любит, как ненавидит. Как относится к тому или другому. Мне вообще кажется: нам нужно привыкать к эпохе открытости. Открытый человек намного интереснее закрытого. Много веков культивировалась в человеке эта закрытость, сдержанность. Когда же мы начинаем рассказывать о себе, мы оказываемся гораздо интереснее и многограннее, чем может показаться внешне. И всё, что здесь в спектакле происходит, — это новеллы внутренних историй, калейдоскоп сюжетов. И видеоконтент этому помогает.
— Так о чём же ваш спектакль?
«Горе от ума» — это новеллы о каждом из нас. Нет одной догматической линии, которую мы обслуживаем, когда второстепенные герои — не важные ребята. Здесь каждый несёт свою историю. И она становится нашим личным путешествием. Как Толстой говорил: «Каренин — это я». Так и я — это Чацкий. Каждый из нас в этот мир приходит с надеждами, жаждой любви: любите меня любым, пусть я три года отсутствовал, потому что я классный и смотрите, как умею сыпать шутками. И каждый из нас сталкивается с разочарованиями: не так уж я любим, не так всё радостно на свете, и печалей гораздо больше. И в конце концов ты остаёшься один. И, как у нас в финале, в своём одиночестве попадаешь под влияние своего демона, когда отрицаешь этот мир и злишься на него.
— То есть всё-таки у вас не совсем комедия.
— Второй акт будет не такой комедийный. Первый старались сделать лёгким. Второй более погружённый. «Горе от ума» — это вечная драма, хоть и написано «комедия». Это об утраченных иллюзиях: будь вы семьянин и строите счастливый дом, как Фамусов, или космополит, как Чацкий. И тот, и тот выходят из этой истории разочарованными. Это путешествие, которое проходит каждый из нас, познавая мир.
Беседовала: Наталья Горяйнова
Фото: Сергей Паршин, Николай Черкасов
